Отчий дом. Семейная хроника - Страница 150

150

Кого тут только не увидишь! И Ленин, и его правая рука — Зиновьев, и Нахамкис, и Луначарский, и Чернов, и Савинков, и Брешко-Брешковская, и бородатый ветхозаветного вида Минор, и губастый, негроподобный великан Азеф, Потресов, Аксельрод и Дейч, почтенная Вера Засулич. Можно увидать порой и самого «отца русской социал-демократии» Плеханова. Тут же трутся иногда и заезжие из России освобожденцы.

Сегодня общее внимание привлекают два новых странника из России: широкоплечий круглолицый блондин в очках, картавящий по-аристократически и всем мило улыбающийся — это присланный из Петербурга марксистами по революционным делам Вронч-Вруевич, и бактериолог из Минска, красивый огненно-темпераментный Гершуни: из глаз прямо бомбы взрываются!

Летучий освобожденец, томимый потребностью поделиться своими бурлящими оппозиционными чувствами, только что подробный доклад о положении дел в России сделал, и, всеобщее одобрение заслужив, великой радостью наполнил все души, алчущие и жаждущие революции. Доклад был так приятен слушателям, что они готовы были расцеловать этого буржуя и наперерыв его интервьюировали. А тот чувствовал себя героем: точно все, что он рассказал, сам он устроил.

— Несомненно, мы у порога революции!

— А скажите, пожалуйста…

Вопросы сыпались со всех сторон, и на каждый из них случайный гость давал многоречивые и откровенные пояснения. Взвинтился и разболтался. По простоте не принял во внимание, что тут, наряду с убежденными революционерами, имеется всегда достаточно всяких жуликов и спекулянтов, кормящихся от русской революции, помимо шпионов различных правительств…

Вот тоже и Вронч-Вруевич, присланный с поручениями к Ленину, по своей болтливости большой промах сделал: похвастался на публике, что марксисты Максима Горького завоевали. Сенсация! Эсеры оскорблены: они делали уже попытку завоевать Горького, для чего посылали специального делегата, почтенного Минора, и тому показалось, что Горький завоеван. Эсеры не верят Врончу: не может быть, чтобы автор «Буревестника», «Ужа и Сокола» и «Человека, который звучит гордо» склонился перед производственными отношениями! Началось вышучивание Горького. Подошел Зиновьев и увел Вронча в укромный уголок:

— Какого черта вы, товарищ, откровенничаете?

— Да ведь это факт! Я имею поручение от самого Горького к Владимиру Ильичу…

— И все-таки не следует говорить о нем на улице… Я дам вам, товарищ, хороший совет: ешь пирожки с грибами, а язык держите за зубами! Я скажу вам даже больше: прежде чем делать доклад в редакции «Искры», вы должны поговорить секретно с Лениным… Предупреждаю, что иначе останетесь за бортом. Насколько мне известно от самого Владимира Ильича, вы, товарищ, стоите за новую тактику? Ну, а тогда — ни шагу без указаний Владимира Ильича!

Вронч краснел, пыхтел и напоминал побитую собаку.

— Понимаете: теперь надо быть мудрым, как змея, а вовсе не соколом! Вы должны получить информацию о внутренних отношениях в партии лично от Владимира Ильича. Мы поворачиваем руль нашего корабля сильно налево, но пока этому мешают старики.

В марксистском корабле было действительно неблагополучно. Владимир Ильич, влезши в самый верховный центр марксизма, где управляли делами партии правоверные марксисты и основоположники, строгие блюстители всех основ научного социализма: Плеханов, Аксельрод, Дейч и Вера Засулич — начал все чаще проявлять свои еретические наклонности, сперва осторожно и легонько, а потом все откровеннее и грубее. Это он начал поворачивать руль, имея тайное намерение отогнать от него старых рулевых и встать у кормила правления единолично. Сперва старики беззаботно посмеивались и озорником Ильича называли, а потом почувствовали беспокойство и опасность: поворачивая руль, еретик марксизма начал «древлее Марксово благочестие» расшатывать и приявших Марксову веру в бунтарей переделывать. Точно слон забрался в посудную лавочку, а вернее сказать — в аптеку, где все было рассортировано, расставлено по отдельным полочкам и шкафам, все помечено номерами и лаконическими терминами и приготовлялись разные порошки и микстуры по рецептам исключительно четырех специалистов по научному социализму. Забравшийся в похожий на аптеку храм марксизма Ильич начал путать все полочки и шкафы и сочинять свои еретические рецепты, рекомендуя старые домашние средства, которые употреблялись когда-то сошедшими со сцены народниками. Довольно, говорит, идеологию разводить да в ступе воду толочь, надо революцию делать.

Так и сказал — «революцию делать»! Вы, говорит, своей экономикой из рабочего класса благополучных мещан выделываете, а надо выводить их на улицу да приучать строить баррикады. А для этого необходимо рабочий класс подчинить единой партийной воле и повелевать самодержавно. Иначе, дескать, грозит опасность завязить ноги в буржуазном болоте, что случилось уже с немецкой социал-демократией…

Белиберда! Чепуха! Неграмотность! Отрицание всех основ научного социализма. Социальные революции не делаются, а свершаются историческим путем; делаются только политические и дворцовые перевороты. Россия — самая отсталая земледельческая страна, а потому менее всего подготовлена для социальной революции. Устраивать же политические перевороты — это значит таскать из огня руками рабочего класса каштаны для буржуазии. Затем организация рабочего класса должна покоиться на сознании и демократических принципах, а не на самодержавии интеллигентских вожаков. Наконец, разве честно толкать рабочих на смерть, зная, что ничего путного в данный исторический момент из этого не выйдет? Это именно и называет Маркс устройством преждевременных социальных родов, чем занимались у нас бунтари и народовольцы.

150